«Берем большую чашу, добавляем туда много-много модного дабстепа и немного пронзительного вокала. Чтобы все это хорошо выглядело берем Алекса Клэра и надеваем на него кепку и бороду. Ну, в общем-то и все, хит готов».

«Тут явно есть рассчет охватить максимальную публику. Это вообще больше похоже не на альбом, а на маркетинговое исследование. Каждая песня рассчитана на определенный женский комплекс»

«В жизни мы варимся в суете, принимаем решения и думаем, что мы сами способны всем этим управлять. Но это не так. И порой приходит отчаяние. А эта песня дает нам то самое желаемое ощущение, что Бог придет, даже когда нет надежды...»

«При записи альбома очень многое игралось „наживую“, и из-за этой сырости он весь прозвучал в стиле шестидесятых. Именно этот момент обычно все замечают и за это уважают...»

«В определенный момент принц из песни задает ключевой вопрос — что останется, когда развеются чары? Другими словами, он спрашивает, где истина? И отец отвечает ему, что не останется ничего. Это дно песни. Смысла нет, каждый живет в той иллюзии, которую создает сам...»

«Она выражает свои мысли так, что они проникают в тебя. Это выражается не только в том, как она поет, но и в том, как она двигается. Видно, что она живет этой песней в данный момент».

«Однажды группе пришло письмо, что эта песня помогла пережить девушке суицид матери. Это хороший плод. Если бы я был участником группы, которой пришло такое письмо, я был бы счастлив. Это означало бы, что все что я делаю — не напрасно».

«Создается ощущение, что для нее было важно не служение Богу, а желание блистать на сцене. Сложно так далеко отойти от Бога после таких христианских песен, которые она исполняла в начале музыкальной карьеры...»